Дорасти до Радзивиллов

27 марта, во Всемирный день театра, Театр имени Горького представил шумную премьеру – «Пане Коханку» по пьесе Андрея Курейчика. Шумную, яркую, зрелищную… как картина в вычурной, дорогой оправе. Но эффект от оправы быстро тускнеет, и тогда зритель начинает всматриваться в само полотно. И в нашем случае он понимает, что работа не закончена: сделан качественный, добротный эскиз, но прорисовка халтурная. И не спасает её тот факт, что художник пользовался самыми яркими и дорогими красками. Между материалом и холстом очень слабая связка, и картина на глазах осыпается, зияя пустыми незакрашенными дырами.

Как ни крути, в театре всё завязано на драматургии. Хорошая пьеса – это добротный грунт, способный дать самые лучшие плоды (при условии умелого ухода, естественно). Но если на уровне драматургии всё не так гладко – не помогут эффектные приёмы и ухищрения режиссуры, не спасёт пышность костюмов и блеск декораций. Пьеса – это фундамент будущей постановки: если фундамент даёт трещину – валится всё строение, как бы искусно оно ни было возведено.
Создателями спектакля – драматургом Андреем Курейчиком и режиссёром Сергеем Ковальчиком – руководила первоклассная идея: дать сценическую жизнь легендарному персонажу белорусской истории Каролю Радзивиллу Пане Коханку. Народ столетиями хранил память о похождениях этой экстравагантной особы, нашедшую отражение в фольклорных сказаниях. Яркий образ этого эксцентричного чудаковатого князя вполне мог бы стать национальным брендом, таким как румынский граф Дракула, немецкий барон Мюнхгаузен или русский князь Потёмкин. (Странно, что до сих пор отечественные производители спиртных напитков не взяли этот бренд на вооружение – уверен, недалёк тот час, когда на прилавках наших магазинов появится какой-нибудь крепкий ликёр «Пане Коханку».) Так что замысел у этого театрального проекта просто замечательный.

Андрей Курейчик сочинил интригующую завязку: в основе сюжета – визит короля Речи Посполитой Станислава Августа Понятовского к Каролю Радзивиллу в его резиденцию в Несвиже. Король едет в гости к своему подданному по чрезвычайному делу… (!) одолжить денег для пустеющей государственной казны. Но вместо деловых переговоров ему приходиться участвовать в кажущихся нелепыми проделках безумного князя. Но Пане Коханку оказывается совсем не таким дураком, как кажется, и, убедившись в бессмысленности предпринятых им попыток наставлений и увещеваний государя, оставляет мнимого короля с носом.
Завязка хорошая, и первый акт представления смотрится с интересом. Но во втором акте становятся очевидными все слабости драматургии. Действие невероятно затягивается, события притягиваются за уши, а финала – полноценного, драматического – как такового и нет. Режиссёр пускается на ухищрения, вводит эффектную сцену разыгрываемой Пане Коханку морской баталии при Гибралтаре. И в конце герои вновь появляются на сцене, и каждый произносит речь про историческое значение личности «последнего из великих Радзивиллов». Это явная недоработка драматургии, пьесу пустили в работу недодуманной. Особенно нелепо выглядит в финале Теофилия, сестра князя Караля, которая говорит о том, что её брат был великим учёным и изобретателем, но все его труды она сожгла. Ситуация комична до безобразия.
Между тем А. Курейчик действительно «открыл» неизвестную историкам ипостась личности Пане Коханку: учёного-изобретателя, который хотел научить белорусов летать. И в принципе, это обстоятельство сочетается с созданным драматургом образом, а в исполнении Ростислава Янковского кажется тем более правдоподобным. Но тот ли это Пане Коханку, которого мы знаем из истории? Или одно только имя объединяет персонажа пьесы с его реальным прототипом? Князь Радзивилл у Курейчика ещё и мыслитель, этакий юродствующий философ. Прямо не Пане Коханку, а Гендальф какой-то.

"Добрый волшебник" Пане Коханку (Ростислав Янковский) 

Караль Радзивилл – фигура исторически неоднозначная. С одной стороны, разгульный баламут, с другой – пламенный борец и патриот Литвы и Короны. Курейчик с Ковальчиком сделали из него однозначно национального героя. Причём упростили историю до безобразия, превратив князя в «свядомого» белоруса (хотя речь идёт о том времени, когда этнонима «белорусы» в помине не было). Вообще, с историей шутки плохи, а в некоторых местах Курейчик допускает такие авторские искажения, которые могут окончательно запутать некомпетентного в своём большинстве зрителя. Например, возьмём образ Матея Радзивилла – сводного брата Пане Коханку, композитора, поэта, драматурга, участника повстания Тадеуша Костюшки. А создатели спектакля превращают его в ряженого клоуна, в недоросля. Такой Матей, кстати, у меня гораздо больше ассоциируется с реальным Пане Коханку, чем одноимённый персонаж спектакля. Про предков, как говорится, или ничего, или хорошее. А интерпретировать как угодно историю по причине собственной некомпетентности – занятие не из достойных.

Иван Трус в роли Матея Радзивилла  

Александр Суцковер (Понятовский), Белла Масумян (Теофилия)

Сделаем небольшую оговорку: всё-таки в произведении искусства историческая достоверность вторична – первична его художественная ценность. Шекспир, создавая свои шедевры, не изображал реальные исторические события – эпоха и национальный колорит для него были фоном, а на первом плане были универсальные человеческие ценности, понятные любому зрителю сюжеты. Пане Коханку вполне мог бы претендовать на статус универсального художественного образа магната-авантюриста, в какой-то мере трикстера. Но удалось ли создателям спектакля воплотить такой образ? Дело в том, что в условиях нашей белорусской действительности, когда идёт процесс формирования исторического сознания нации, просто необходимо в определённой мере придерживаться исторической достоверности, не без идеализации и мифологизации событий прошлого. Нужно выдерживать золотую середину между исторической правдоподобностью и художественным вымыслом. К сожалению, создателям «Пане Коханку» это не удалось. Не хватило им пассионарности, или же просто излишне поспешили ребята. К такому делу нужно подходить с большей ответственностью. Вон какая колоссальная работа была проведена в Оперном при подготовке «Чужого богатства» Яна Голланда – были приглашены лучшие специалисты в своих областях: от музыковедов до филологов. Или вспомним «Полочанку» Алексея Дударева, над которой годами работала ТЮЗовская труппа – такой подход оправдал себя с лихвой, и внимание зрителя к спектаклю не ослабевает. Авторам нужно было выбирать: или они действуют в рамках национальной драматургии, где в синкретическом единстве объединены колорит, язык, идейное содержание, или же создают более отвлечённое автономное художественное произведение на историческую тематику. В итоге получилось ни то, ни сё.

 Сценография Аллы Сорокиной

В пьесе, что очевидно, до конца не продумано развитие сюжета, отсутствует развязка. Этот недочёт авторы попытались скрыть нагромождением каких-то побочных коллизий. В спектакле перемешано всё: и белорусская национальная идея, и какая-то квёлая любовная линия между Пане Коханку и простонародной актрисой его театра Олесей. В постановке использована песня «Пане Коханку» Крамбамбули, совершенно не соответствующая выведенному образу магната, приведены малопонятные аллюзии к творчеству Фонвизина, польский король Понятовский отчего-то выражает позицию российской великодержавной идеологии середины ХIX-ого столетия, называя белорусский язык наречием. Получился этакий микс из аллюзий и цитат других авторов, а также разнородных исторических фактов, с очень малой долей оригинального содержания.

Крестьяне поют песню "Пане Коханку" Лявона Вольского 

Впечатлила помпезная сценография Аллы Сорокиной, выдержанная в барочной эстетике. Актёры со своими ролями справляются неплохо, в их игру можно поверить, но в их драматические образы – с трудом. Пане Коханку Янковского – волевой князь, этакий человек-глыба, с лёгкой долей чудачества – в принципе, барочный человек. Но мне лично Пане Коханку представляется более пластичным и манерным, что называется, «гжечным кавалером», а в спектакле перед нами предстаёт более патриархальный тип, средневековый. Понравился Александр Суцковер в роли Понятовского – шляхетный получился типаж, хотя связанные с ним комичные коллизии кажутся фальшивыми. Этот персонаж следовало сделать более трагичным: король не может вести себя как клоун, даже если слаб политически. Об остальных персонажах не могу сказать ничего примечательного.

 

Какой из всего этого можно сделать вывод? Ребята взялись за хорошее дело, но оно оказалось им не по зубам. Для того чтобы писать о Пане Каханку, нужно хорошо знать ту литературную традицию, которая идёт от Адама Мицкевича через Владимира Короткевича до наших дней – традицию романтизации истории, нужно существовать в её рамках. Сходу взять такую глыбу ни у кого не получится. Поэтому «Пане Коханку» в Театре им. Горького смотрится как-то фальшиво: сарматская культуры воссоздана только внешне, но дух сарматский не передан. Основа у проекта хорошая: отличная идея, драматически острый конфликт – столкновение двух ярких характеров – Пане Коханку и короля Понятовского – но дальнейшее его воплощение оставляет желать лучшего. Авторы продемонстрировали типичную белорусскую самонадеянность: мол, мы – молодая страна, своё прошлое создаём сами. А ведь ещё нужно дорасти до Радзивиллов, до своего прошлого.
С другой стороны, в этом спектакле наметилась одна интересная тенденция. Когда со сцены русскоязычного театра говорят о величии «роднай мовы», «свядомая» публика может плеваться. Но как быть с той, далёкой от национальной стихии аудитории, которая составляет на данный момент большинство населения? Быть может, именно так и нужно привлекать её внимание к родной культуре и истории? Но, как бы то ни было, подходить к этому делу надо намного более ответственно.